Нимврод
Обитатель
У Толкина было стихотворение "Исхлюпы" (в оригинале - Mewlips) из сборника "Приключения Тома Бомбадила" - про неких монстров-людоедов, живущих на болотах и прячущихся от света в темных отсыревших подвалах заброшенных домов:
www.kulichki.com
Между тем, неуловимо похожий сюжет присутствует в фольклоре саамов, принадлежащих к числу столь любимых Толкином финно-угорских народов (хотя, конечно, в центре его интересов были карельская "Калевала" и ижорский Куллерво):
culture.wikireading.ru
Интересно, не был ли Толкин знаком с этим сюжетом?
Оадзь и её потомство, в принципе, толкиновских Исхлюпов отдалённо напоминает по своим пристрастиям.
Кабинет профессора. Исхлюпы.
В чернильно-мокрой темноте
Исхлюпы собрались,
И в колокол звонят по тем,
Кто провалился в слизь.
Утонет в чёрной слизи всяк,
Кто к ним явился в дом,
Где скорбно ветки ив висят
Над гнилостным прудом,
Где каменных уродцев ряд
Расселся на стене,
Где над трясиной враны спят,
И каркают во сне.
Через Мерлочьи горы твой путь тебя привёл
В поросший серым лесом заплесневелый дол.
В стоячем чёрном омуте – ни ряби, ни волны;
Тут прячутся Исхлюпы от солнца и луны.
В подвалах, там где холодно,
И стены дали течь,
Они считают золото
При свете хилых свеч.
В сырой глуби подземных ям
Исхлюпы слышат стук,
Легко прошлёпают к дверям,
Протянут пальцы рук,
И хитренько, исподтишка,
Посмотрят на гостей...
...и сохранят на дне мешка
Остатки их костей.
Через Мерлочьи горы тяжёлым был поход,
Паучьей тёмной тропкой до Смертвенных болот,
И дальше хмурым лесом, где тропок вовсе нет.
Ты здесь нашёл Исхлюпов. Они нашли — обед.
Исхлюпы собрались,
И в колокол звонят по тем,
Кто провалился в слизь.
Утонет в чёрной слизи всяк,
Кто к ним явился в дом,
Где скорбно ветки ив висят
Над гнилостным прудом,
Где каменных уродцев ряд
Расселся на стене,
Где над трясиной враны спят,
И каркают во сне.
Через Мерлочьи горы твой путь тебя привёл
В поросший серым лесом заплесневелый дол.
В стоячем чёрном омуте – ни ряби, ни волны;
Тут прячутся Исхлюпы от солнца и луны.
В подвалах, там где холодно,
И стены дали течь,
Они считают золото
При свете хилых свеч.
В сырой глуби подземных ям
Исхлюпы слышат стук,
Легко прошлёпают к дверям,
Протянут пальцы рук,
И хитренько, исподтишка,
Посмотрят на гостей...
...и сохранят на дне мешка
Остатки их костей.
Через Мерлочьи горы тяжёлым был поход,
Паучьей тёмной тропкой до Смертвенных болот,
И дальше хмурым лесом, где тропок вовсе нет.
Ты здесь нашёл Исхлюпов. Они нашли — обед.
Оадзь — ведьма-лягушка. Мифы финно-угров
Однажды старик собрался в Черную вараку за берестой, но его старуха Акка, которая была ведуньей — нойтой, — предупредила, чтобы тот не нарушал запрета, не работал при свете луны. Старик не послушал жену и ночью при луне стал драть бересту. Тут к нему и пристала оадзь — мерзкая лягушка (или паук), прицепилась к его загривку, а ее дети — к ногам. Злобная тварь угрожала старику, что изранит его ножницами (колдовской инструмент) и высосет из него кровь, если он не возьмет ее в жены, а прежнюю жену прогонит. Пришлось старику взять эту нечисть домой.
Лягушка — существо, связанное с иным миром, преисподней: она и ее порождения боятся солнечного света. Для лягушки пришлось делать новую вежу, чтобы в ней не было ни щелки; в этом жилище не разводили огня. Старик продолжал рыбачить, но оадзь ездила с ним на рыбалку только ночью. Днем она забиралась в свою вежу под мокрые сети и заманивала к себе старика. От ее ласк тот совсем облысел, оадзь же вслух мечтала, как она сожрет старика и даст полакомиться своим деткам (вспомним сюжет о злобной карельской Сюэтар). Ее сынки разглядели Акканийди, когда та приходила их кормить, и, конечно, захотели получить девушку в жены. Но отпрыски лягушки не могли справиться с лунной девой.
Тем временем сети, которыми накрывалась нечисть в своей веже, сгнили, и все меньше рыбы добывал старик своей единственной сетью. Все это пожирало семейство оадзи. Наконец, нечисть сожрала самого ослабевшего старика и добралась до Акки.
Лягушка — существо, связанное с иным миром, преисподней: она и ее порождения боятся солнечного света. Для лягушки пришлось делать новую вежу, чтобы в ней не было ни щелки; в этом жилище не разводили огня. Старик продолжал рыбачить, но оадзь ездила с ним на рыбалку только ночью. Днем она забиралась в свою вежу под мокрые сети и заманивала к себе старика. От ее ласк тот совсем облысел, оадзь же вслух мечтала, как она сожрет старика и даст полакомиться своим деткам (вспомним сюжет о злобной карельской Сюэтар). Ее сынки разглядели Акканийди, когда та приходила их кормить, и, конечно, захотели получить девушку в жены. Но отпрыски лягушки не могли справиться с лунной девой.
Тем временем сети, которыми накрывалась нечисть в своей веже, сгнили, и все меньше рыбы добывал старик своей единственной сетью. Все это пожирало семейство оадзи. Наконец, нечисть сожрала самого ослабевшего старика и добралась до Акки.
Интересно, не был ли Толкин знаком с этим сюжетом?
Оадзь и её потомство, в принципе, толкиновских Исхлюпов отдалённо напоминает по своим пристрастиям.
А так, конечно, да, такой зазор есть, признаю, мы и имени меча Фингона не знаем (хотя он активно сражался), зато знаем о мече Тингола (хотя он особо-то и не сражался). Но все же Саурон как персонаж значим, в честь него и книгу-то назвали, так что, кмк, отсутствие упоминаний о его оружие вкупе с репутацией чародея, а не воина, как бы намекает.
Мда уж, к миру Толкина пока слегка подостыла, но от вашей картинки сразу вспомнились мои фан-теории.
А если серьезнее, то степень влияния Саурона на эти проекты надо изучить, тем более, что появились в текстах они раньше Саурона как бывшего майа Аулэ.