«И Логос не имеет ни начала, ни… И Логос не имеет ни начала, ни…»
На миг он почувствовал вкус крови на потрескавшихся губах, но ощущение было вскоре смыто безжалостным, монотонным повторением. Внутренняя какофония утихла, улеглась, сменилась гробовой тишиной. Тело сделалось абсолютно чужим, футляром, который легко было отбросить прочь. И сам ход времени, движение «прежде» и «теперь», преобразился.
Тени колонн ползли по голому полу. На лицо падал солнечный свет и снова отползал в сторону. И когда старый прагма встал и омочил ему губы, он был просто гладким валуном, вросшим в мох и гальку под водопадом.