Хоть урок уже и начался, в школе было шумно. С первого этажа по всему зданию разносился гомон встревоженных голосов, хлопали двери.
Спустившись по лестнице, Дребедина вышла в коридор. На встречу ей с перекошенными лицами бежали две нарядные девочки-близняшки в фартучках и с косичками из первого «а».
— Эй, постойте! — воскликнула Дребедина. — Что случилось?
Но они не ответили, лишь молча пробежали мимо. Дребедина с беспокойством, что лица у девочек были неестественно бледные и заплаканные.
Спокойно, Дребедина, ад еще не начался... Или..? — думала она, медленно продвигаясь вперед.
Справа, за углом уже можно было различить отдельные голоса. Вот баба Маня из столовой закричала: «Медика, скорее!» Ей вторил голос охранника: «Скорее, врача! И кто-нибудь, дайте воды!»
Сердце у Дребедины Игнатьевны ушло в пятки. Значит, не обманул Городецкий! Кто-то напал на техничку! Господи, ужас-то какой! И это в нашей школе!
Не видя ничего вокруг, Дребедина свернула за поворот и со всех ног побежала вперед, к лестнице в спортзал.
Под лестницей толпилась куча народу. Там были и дети, и взрослые, сбежавшиеся на шум. За их спинами было решительно ничего не видно.
— Быстро все разошлись по кабинетам! — прошипела Дребедина Игнатьевна.
Но расходиться никто не собирался. Напротив — с верхних этажей ну шум стекалось все больше и больше любопытных зевак.
Тогда Дребедина выцепила из бурлящей толпы первого попавшегося ей под руку...
...
школоленка. Им оказалась
Кейт из пятого «б» — лучшая ученица во всей параллели, между прочим, но Дребедину это не остановило:
— Марш в угол! — рявкнула она. — Баб Маня, забери ее на кухню, пускай постоит до конца уроков в углу, булки понюхает! Кто еще в угол хочет? У нас их много, на всех хватит!
— Шухер, пацаны, Дребедятина пришла! — крикнул кто-то с галерки — лестницы, то есть — и вся толпа зашлась дружным гоготом.
— Ипатьев? Ах, ты паскудник мелкий, ну-ка иди сюда! Ты у меня одним углом не отделаешься! Быстро достал дневник! И ты Сысойкин тоже! Еще кому-нибудь смешно?
Ребетня примолкла. Только за спиной учительницы быстро прошептал: «Слышь, Конопушника, а где это она так изгваздалась? Натуральная хрюня! Как всегда — в своем репертуаре!» Но в наступившей тишине шепот этот не расслышать было трудно. Дребедина развернулась на каблуках к говорившему и пригвоздила взглядом к стене... свою любимую ученицу.
Улю Воробейкину из десятого «а». Дребедина поверить не могла... Она всегда была такой вежливой, старательной, предупредительной, перед уроком всегда готовила доску, шикала, если кто-то начинал болтать, а после уроков, если им случалось идти вместе, всегда рассказывала свежие сплетни. Они были словно лучшие подруги. Дребедина иногда ловила себя на мысли, что испытывает к девочке что-то похожее на материнские чувства, и в своей голове даже прозвала Улю
школоленочком. И она... сейчас... перед всей всей школой... На глаза Дребедине навернулись слезы. Тихим низким голосом она раздельно произнесла:
— Воробейкина, зашла в класс, собрала вещи и живо к директору.
Развернувшись к охраннику, она разглядела без чувств лежащую в его объятьях техничку.
— Пипикар Агафьевич, что тут у вас случилось? Ко мне прибежал Городецкий и нагородил какой-то чепухи про то, что Николетту Бонжановну грабят.
— Да типун вам на язык, Дребедина Сергеевна!
— Игнатьевна.
— Игнатьевна. Тут детишки просто отдыхали, обжимались, может, а старуха моя кинулась их разнимать да воспитывать, а потом и хлопнулась в обморок!
Техничка медленно приоткрыла глаза.
— Дурак ты, Пипикар! Может, я просто хотела, чтобы ты хоть раз в жизни меня уже обнял наконец, вот и хлопнулась? Или вообще не хлопалась! Может, я просто притворилась, что хлопнулась? Хитроплан над хитропланом, дурья твоя башка! — выбираясь из объятий охранника проскрипела она. — Значит так, Дребедина Любятовна, — проговорила техничка, развернувшись к учителю лицом, — дело было так...
— Игнатьевна.
— Да не важно, — махнула Николетта пухленькой ручкой.
Дребедина оглянулась, но увидев, что все уже разошлись, и никто из детей не слышал последних слов технички, благоразумно промолчала.
— Мы тут с ребятишками на досуге решили разобраться, кто здесь в субботу прошлую, значится, самого первого сентября-то еще, зубрилку ту с учебником и очками ограбил. Решили, значит, восстановить картину преступления сначала. Ну а я ж в пятьдесят восьмом театральное кончала, так вот стала жертву играть, значит. И тут влетает этот ваш Городецкий, значит, и как закричит! «Караул, — кричит, — техничку грабят! Караул!» И усвистал в какие-то е**ня. За вами, то бишь.
Дребедина задохнулась от возмущения. Глаза ее за стеклами очков сердито засверкали.
— Ближе к делу, — сухо оборвала она монолог старушки. — Значит, это вы сорвали всей школе уроки и устроили весь этот переполох?
Николетта Бонжановна несколько смутилась.
— Выходит так, Дребедина Романовна. Но зато! — тут ее губы растянулись в довольной ухмылке. — Зато мы разгадали, кого тут ограбили! И никакая это вовсе не Наталья! В прошлую субботу здесь ограбили
Мирку Пупкину! Представляете? Да это еще не все! Она, оказывается, знаете кто? Не знаете, по глазам вижу! Она самый настоящий
школоленок! А я-то думала, она из шпаны из этой. А тут не все так просто, видите? Хитроплан над хитропланом!
— Николетта Бонжановна, вы совсем что ли ку-ку? Лучше бы вы грабителей вычисляли, а вы занимаетесь тут непонятно чем!
— Это потому что у вас, Дребедина Радославовна, аналитического мышления нет никакого, вам и не понятно, вот что я вам скажу! И вообще, вы просто мне завидуете! — огрызнулась в ответ уборщица и обиженно засопела.
Тут подошла школьная медсестра.
— Добрый день. Что случилось? Кто за медиком посылал? Кому нужна помощь?
— Санитарам из психушки — упаковать эту больную, — бросила Дребедина Игнатьевна, разворачиваясь и направляясь обратно к лестнице.
— Ну ты, мать, дура, — сказал охранник и в сердцах плюнул под ноги.
Итоги хода: Cate (школоленок) отправилась в угол,
Mira Forrester (школоленок) ограблена,
Ekz (школоленок) погостит пока у директора.
ВНИМАНИЕ: Завтра также играем два хода, дедлайны те же —
14 мск и
20 мск.