Вереск
Гость
Труп лежал в неестественной позе. С лицом тоже было что-то не то. Возможно, дело было в том, что светлые волосы теперь обильно и густо перепачкались в крови, налипли на лицо. Возможно, в том, что второй половины просто не было. Мало кого украшает топор, торчащий из черепа. Так глупо, думала Инесса, с топором я была загадочной, а теперь....это же просто скучно. И чувствую себя голой. Она подкинула вверх босоножку, поймала ее, осмотрела каблук придирчиво, как хирург скальпель, а потом аккуратно положила на грудную клетку. Звезды выливались из рукавов, ручьями ложась на песок, собираясь в темные тени, похожие на круги под глазами.
Море плескалось по ногам, облизывая ступни, словно веселый щенок. Девушка передернула плечами и пошла по кромке назад, пряча ладони в карманы. Он был веселый, думала она, но недостаточно быстро бегал. Песок сменился мелким гравием. У него было своеобразное чувство юмора. Я то хохотала до колик, то хотела его вздернуть на первой же березе. Гравий сменился мягким газоном, а потом плиткой. Как мы могли выбрать такую ужасную плитку, по ней же невозможно ходить босиком. Безобразие. Чем я думала?
Дверь бухнула за спиной, удрученно заскрипела третья от входа доска. Инесса не глядя выдернула из стоящей на тумбочке вазы кисть. Четверть часа спустя она смотрела в свое отражение. Оно ничего не выражало, не обещало...и в нем наконец перестало копиться бесконечное ожидание. Она открыла воду и методично поворачивая кисть намочила ее со всех сторон, относясь к таинству с дотошностью каллиграфа. А потом обмакнула ее в подводку и медленно очертила на лбу круг. Улыбнулась. Довершила его четырьмя штрихами на 12, 3, 6 и 9 часов соответственно. Послав воздушный поцелуй своему отражению, Инесса прошлепала на кухню. Огляделась, взяла в руки его любимую кружку и медленно с удовольствием швырнула ее в дальнюю стену. Тарелку она взяла уже машинально, затем руки вошли в безжалостный ритм, а в воздухе засвистели осколки. Близилось утро.
Море плескалось по ногам, облизывая ступни, словно веселый щенок. Девушка передернула плечами и пошла по кромке назад, пряча ладони в карманы. Он был веселый, думала она, но недостаточно быстро бегал. Песок сменился мелким гравием. У него было своеобразное чувство юмора. Я то хохотала до колик, то хотела его вздернуть на первой же березе. Гравий сменился мягким газоном, а потом плиткой. Как мы могли выбрать такую ужасную плитку, по ней же невозможно ходить босиком. Безобразие. Чем я думала?
Дверь бухнула за спиной, удрученно заскрипела третья от входа доска. Инесса не глядя выдернула из стоящей на тумбочке вазы кисть. Четверть часа спустя она смотрела в свое отражение. Оно ничего не выражало, не обещало...и в нем наконец перестало копиться бесконечное ожидание. Она открыла воду и методично поворачивая кисть намочила ее со всех сторон, относясь к таинству с дотошностью каллиграфа. А потом обмакнула ее в подводку и медленно очертила на лбу круг. Улыбнулась. Довершила его четырьмя штрихами на 12, 3, 6 и 9 часов соответственно. Послав воздушный поцелуй своему отражению, Инесса прошлепала на кухню. Огляделась, взяла в руки его любимую кружку и медленно с удовольствием швырнула ее в дальнюю стену. Тарелку она взяла уже машинально, затем руки вошли в безжалостный ритм, а в воздухе засвистели осколки. Близилось утро.
Попрошу! Соглсасно аналитики по ''Ё'' анонимок Хичкока, Алфер не нейтрал. И я бы никада бы не позволила завербовать себя Алферу! Я бы сказала, - Простите, мужчина, но я уже беременная от другого, а в руке у меня предложение руки и сердца еще от одного другого! 