Мафия Lite Граф Монте-Кристо

[Lady from Lannisport]

что неплохо бы и Ястребу как-то непосадку снять!

Только сказать ему: "А ну, отдай, быстро непосадку!"
Даже об УМа не снять. Такие дела.

 

[Rebecca Armstrong]

Только сказать ему: "А ну, отдай, быстро непосадку!"
Даже об УМа не снять. Такие дела.

А это вариант
Огненный Ястреб отдай непосадку, мафиозина

 

[Рандори]

Наши жертвы совсем не сопротивляются. Так не интересно

 

[Rebecca Armstrong]

Наши жертвы совсем не сопротивляются. Так не интересно

Да, хоть бы отбивались. Хоть как-нибудь. Ну ОЯ-то известный молчунист, а вот Мартышкин мог бы и позажигать. Осуждаю

 

[Lady from Lannisport]

Марк Тремонти, будет известно по лирике на чью сторону перешла Мерседес?

 

[Марк Тремонти]

Марк Тремонти, будет известно по лирике на чью сторону перешла Мерседес?

Нет.
Но сам факт того, что она сделала выбор - будет

 

[Lady from Lannisport]

Нет.
Но сам факт того, что она сделала выбор - будет

А что будет с её статусом сейчас и при выборе стороны?

 

[Марк Тремонти]

А что будет с её статусом сейчас и при выборе стороны?

Статус не поменяется, пока она не совершит успешный мафкилл. Либо пока на ней не будет применена АС "Нам пишут из Янины".

 

[Rebecca Armstrong]

В общем, я проголосила. Поскольку мне опять пришлось частично идти пешком с работы, и добиралась я больше двух часов, я спать

 

[Марк Тремонти]

Все ходы отправлены и приняты
По вчерашней схеме - рассылаю отчёты до публикации результатов. Если вам не пришло извещение, что вас посадили/убили - выдыхайте.

 

[Пташка]

Наши жертвы совсем не сопротивляются. Так не интересно

Надо шоб трепыхались?

 

[laerwenn]

Надо шоб трепыхались?

Для этого надо связывать

 

[Марк Тремонти]

Ход четвёртый​

---

Во двор дома барона Данглара въехало изящное ландо. Оттуда вышел молодой человек с моноклем в глазу, бросил поводья кучеру и подал руку г-же Данглар.
- Благодарю вас, Люсьен, - сказала ему баронесса.
Её голос сказал ему, что женщина в дурном расположении духа. Смирившись с нервозностью как одной из составляющих женской натуры, Дебрэ решил подождать, чтобы при удобном случае выяснить причину такого состояния Эрмины. В компании служанки они вошли в дом, на своеобразную женскую половину, редко удостаиваемую посещениями главы семейства.
У дверей своей спальни им повстречалась мадемуазель Корнели, доверенную камеристку баронессы.
– Что делает моя дочь? – спросила г-жа Данглар.
– Весь вечер занималась, а потом легла, – ответила мадемуазель Корнели.
– Но, мне кажется, кто-то играет на рояле?
– Это играет мадемуазель д’Армильи, а мадемуазель Эжени лежит в постели.
– Хорошо, – сказала г-жа Данглар, – помогите мне переодеться.
Вошли в спальню, Дебрэ растянулся на широком диване, а г-жа Данглар вместе с мадемуазель Корнели прошла в свою уборную.

– Скажите, Люсьен, – спросила через дверь г-жа Данглар. – Эжени по-прежнему не желает с вами разговаривать?
– Не я один на это жалуюсь, сударыня, – сказал Люсьен, играя с собачкой баронессы; она признавала его за друга дома и всегда ласкалась к нему. – Помнится, я слышал на днях у вас, как Морсер сетовал, что не может добиться ни слова от своей невесты.
– Это верно, – сказала г-жа Данглар, – но я думаю, что скоро все изменится и Эжени явится к вам в кабинет.
– Ко мне в кабинет?
– Я хочу сказать – в кабинет министра.
– Зачем?
– Чтобы попросить вас устроить ей ангажемент в Оперу. Право, я никогда не видела такого пристрастия к музыке. Для девушки из общества это смешно!
Дебрэ улыбнулся.
– Ну что ж, – сказал он, – пусть приходит, раз вы и барон согласны. Мы устроим ей этот ангажемент и постараемся, чтобы он соответствовал ее достоинствам, хотя мы слишком бедны, чтобы оплачивать такой талант, как у нее.
– Можете идти, Корнели, – сказала г-жа Данглар, – вы мне больше не нужны.
Корнели удалилась, и через минуту г-жа Данглар вышла из уборной в очаровательном неглиже. Она села рядом с Люсьеном и стала задумчиво гладить болонку.
Люсьен молча смотрел на нее.
– Слушайте, Эрмина, – сказал он наконец, – скажите откровенно, вы чем-то огорчены, правда?
– Нет, ничем, – возразила баронесса - я просто переживаю из-за Элоизы. Какая ужасная судьба у бедняжки...
Но ей было душно, она встала, попыталась вздохнуть полной грудью и подошла к зеркалу.
– Я сегодня похожа на пугало, – сказала она.
Дебрэ, улыбаясь, встал, чтобы подойти к баронессе и успокоить ее на этот счет, как вдруг дверь открылась.
Вошел Данглар.
Услышав шум открывающейся двери, г-жа Данглар обернулась и взглянула на своего мужа с удивлением, которое даже не старалась скрыть.
Она приняла гордый вид и, не отвечая мужу, обернулась к Люсьену.
– Почитайте мне что-нибудь, господин Дебрэ, – сказала она.
Дебрэ, которого этот визит сначала несколько встревожил, успокоился, видя невозмутимость баронессы, и протянул руку к книге, заложенной перламутровым ножом с золотой инкрустацией.
– Прошу прощения, – сказал банкир, – но вы утомлены, баронесса, и вам пора отдохнуть; уже одиннадцать часов, а господин Дебрэ живет очень далеко.
Дебрэ остолбенел; и не потому, чтобы тон Данглара не был вежливым и спокойным, – но за этой вежливостью и спокойствием сквозила непривычная готовность не считаться на сей раз с желаниями жены.
Оскалившись, Убийца Матрешек (Люсьен Дебрэ) выхватил нож из бокового кармана сюртука.
- Спасите! Убивают! - в два голоса завопили барон и баронесса; Эрмина бросилась в ноги своему возлюбленному, спасая барона от мощного удара. На крик прибежала прислуга и вместе им удалось скрутить обезумевшего Люсьена, который дико хохотал и кричал, что все ещё поплатятся.
Через 2 часа следствие установило, что этот кинжал нанёс смертельную рану покойной жене королевского прокурора...

Спойлер: Голосование

Голос	Игрок
Rebecca Armstrong	Убийца Матрёшек
Убийца Матрёшек	Убийца Матрёшек
Пташка	Убийца Матрёшек
Рандори	Убийца Матрёшек
laerwen	Убийца Матрёшек
Leo	Убийца Матрёшек
Sylphrena	Убийца Матрёшек
Джей	Убийца Матрёшек
Lady from Lannisport	Убийца Матрёшек
Огненный Ястреб	Убийца Матрёшек
lomoff	Убийца Матрёшек
Ghoul	Убийца Матрёшек
Ovetganna	Убийца Матрёшек

Убийца Матрёшек

Однако, и эта скандальная новость не стала единственной, давшей пищу для пересудов и кривотолков.
В ходе заседания в Палате пэров, к председателю подошёл слуга и передал ему записку. Председатель небрежно развернул сложенный клочок бумаги, но с первых же слов послание чем-то очень сильно заинтересовало его. Закончив, он аккуратно отложил листок в сторону и спросил:
- Присутствует ли на заседании граф де Морсер?
- Да, я здесь, господин председатель.
- Вы ведь служили в гарнизоне паши Тебелина в начале двадцатых годов?
- Да, ваша светлость - и временами до сих пор скорблю о том, что мне не удалось спасти его или хотя бы его семью. Это был человек редкого благородства.
- Сможете ли вы представить свидетеля своим словам?
- Однако, - пробормотал задетый за живое граф. - обычно, мои слова не нуждаются в подтверждениях, господин председатель!
- Бывают совершенно исключительные обстоятельства, граф.
И председатель зачитал письмо, полученное неизвестным отправителем.
"Господин председатель!
Я могу представить Палате самые точные сведения о поведении генерал-лейтенанта графа де Морсера в Эпире и Македонии. Али-паша умер при мне, и на моих глазах протекли его последние минуты; я знаю, какая судьба постигла Василики и Гайде; я прошу оказать мне честь и выслушать меня. Когда вам вручат это письмо, я буду находиться в вестибюле Палаты".
- А кто этот свидетель, или, вернее, этот враг?"– спросил граф изменившимся голосом.
- Мы это сейчас узнаем, – отвечал председатель. – Угодно ли Палате выслушать этого свидетеля?

Увы, граф де Морсер не пользовался любовью своих коллег. Как все выскочки, он старался поддерживать свое достоинство при помощи крайнего высокомерия. Подлинные аристократы смеялись над ним; люди одаренные пренебрегали им; прославленные воины с незапятнанным именем инстинктивно его презирали. Графу грозила горькая участь искупительной жертвы. На него указал перст всевышнего, и все готовы были требовать заклания.

Пять минут спустя в зал Палаты вошла молодая женщина, одетая в восточный бурнус. По просьбе председателя она откинула покрывало и открыла своё прекрасное юное лицо.
- Меня зовут Гайде - и я дочь Али-Тебелина и Василики - его любимой жены.
По требованию председателя она передала документы, удостоверяющие её личность, с печатью самого великого визиря, также она представила доказательство того, что она и её мать были проданы в рабство французским офицером за тысячу кошельков.
- Граф де Морсер, - спросил его председатель. - узнаёте ли вы эту девушку? Признаёте ли вы в ней дочь Али-паши?
- Нет, - глухо ответил граф, безжизненным взором глядя на девушку. - это лишь козни моих врагов.
Гайде, не отрывавшая глаз от двери, словно она ждала кого-то, быстро обернулась и, увидя графа, страшно вскрикнула.
- Ты не узнаешь меня, – воскликнула она, – но зато я узнаю тебя! Ты lomoff , французский офицер, обучавший войска моего благородного отца. Это ты предал замки Янины! Это ты, отправленный им в Константинополь, чтобы договориться с султаном о жизни или смерти твоего благодетеля, привез подложный фирман о полном помиловании! Ты продал мою мать и меня купцу Эль-Коббиру! Моя мать сказала мне: "Ты была свободна; у тебя был отец, который тебя любил, ты могла бы стать почти королевой! Вглядись в этого человека, это он сделал тебя рабыней, он надел на копье голову твоего отца, он продал нас, он нас выдал! Посмотри на его правую руку, на ней большой рубец; если ты когда-нибудь забудешь его лицо, ты узнаешь его по этой руке, в которую отсчитал червонцы купец Эль-Коббир!“ Узнаю ли я его?! Пусть он посмеет теперь сказать, что он меня не узнает!
Каждое слово обрушивалось на графа, как удар ножа, лишая его остатка сил; при последних словах Гайде он невольно спрятал на груди свою руку, действительно искалеченную раной, и упал в кресло, сраженный отчаянием.
Граф обвел окружающих взглядом, отчаянное выражение которого разжалобило бы тигров, но не могло смягчить судей; затем он поднял глаза вверх, но сейчас же опустил их, как бы страшась, что своды разверзнутся и явят во всем его блеске другое, небесное судилище, другого, всевышнего судью.
И вдруг резким движением он разорвал душивший его воротник и вышел из залы в мрачном безумии; его шаги зловеще отдались под сводами, и вслед за тем грохот кареты, вскачь уносившей его, потряс колонны флорентийского портика.
- Господа, – сказал председатель, когда воцарилась тишина, – виновен ли граф де Морсер в вероломстве, предательстве и бесчестии?

Но и это не стало последней жуткой новостью на сегодня.
В закрытой ложе Палаты пэров был найден труп известного журналиста, редактора газеты "Беспристрастный голос". Рандори (Бошан) была задушена неким неизвестным убийцей, не оставившем никаких следов.

Выбыли: Убийца Матрёшек - посажен.
Рандори - мафкилл.
По УС Гайде вскрыт граф де Морсер - lomoff.
Следующий ход - до 20:00 МСК вторника.
Анонимки утром.

 

[Lady from Lannisport]

Умничка Гайде!
Очень жаль Рандори
Сажаем Ломова? А?))
На редкость мужская мафличка.
Но, думаю, там нашлось место мафиозной принцессе

 

[Рандори]

Вчера ко мне приходил блокер, и проверка сорвалась.
Блокер и подменщик голосов, аж пол мафклана
Сегодня статусы Ломова и Джея были одинаковые.
Садите ломова, потом бястреба, даешь феминизм!
Детектив, если ты вдруг видел, как кто-то посещал меня вчера, его тоже сади.

 

[Lady from Lannisport]

Рандори, твоя анонимка про УМа и Линдси? Или твоя с подписью "Бошан"?

 

[Рандори]

Рандори, твоя анонимка про УМа и Линдси? Или твоя с подписью "Бошан"?

Разумеется про Ума и Линдси

 

[Lady from Lannisport]

Выгодно сажать блокера-Ломова (три блока, Карл!), чем подменщика статусов-БЯстреба.

 

[Пташка]

Выгодно сажать блокера-Ломова (три блока, Карл!), чем подменщика статусов-БЯстреба.

Подменщик нас сам может пересажать
*ушла за веревками

 

[Lady from Lannisport]

Теперь мафы не будут знать расклад о голосовании, раз.
Граф может не пользоваться АС "Телеграф" и применять три более актуальные АСки, два.
То, что мы не можем знать статусы игроков, плохо, три.
С другой стороны, не отвлечёмся на почерневшего на 5-м ходу Кавальканти, хорошо и четыре.