Вереск
Гость
День клонился к вечеру, ветер вздымал ворот плаща, а сумка с котом оттягивала левую руку. Темнота плавно ступая окутывала город, скрывая мелкие выбоины грунта и делая крупные мелкими на вид. В очередной раз задумавшись о том, что реальная жизнь утомительна, она нащупала в поясной сумке ключи, открыла дверь и, дождавшись самого эстонского из лифтов, оказалась дома. Кот разделял ее меланхолию. Свой бойцовский характер он в полной мере только что показал в ветеринарке и намерен был уснуть, пригрузив своим телом хозяйку. Она же мечтала о чае и чтении. За кружкой время пролетело незаметно, и вот уже очередная бесконечно долгая книга внезапно закончилась. Рано. Нахмурившись, наша героиня выдернула из памяти телефона следующую книгу, открыла и в очередной раз усмехнулась над ее нарочитой обложкой. Если воин, то непременно мордатый, с метровым мечом, нога на черепе врага, рядом малоодетая спасённая девица. Если воительница - то опять же скурпулёзно раздетая в целевых местах, грудь не меньше тройки, ноги начинаются от груди, анатомически более похожая на змею, чем на человека. У Сапковского было что-то на эту тему про наряды и их пригодность для сражений хотя бы в зарослях крапивы.
Отхлебнув чая, успевшего остыть, она поверх кошачьих ушей уставилась за окно. Клёны обильно роняли листву, было промозгло, от чая отрываться не хотелось. Всё-таки в бегстве от реальной жизни всегда есть прелесть. Автор так узко прописывает характеры, что героям ничего не остаётся, кроме как скакать сломя голову, крушить врагов, лезть куда не надо. Они не интересуются вопросами удержания котов для вливания в них живительных микстур, пахнущих как три тонны дохлых кроликов. Им не надо обновлять детский гардероб по осени, искать вторые ботинки, совесть, дневник и отстирывать шариковую ручку. У них не ржавеют машины и не кончается еда в холодильнике. Воины убивают, красотки верещат, кони ржут, история движется, ей нет дела до обрыдлой бытовухи, как не будет дела до нее ни одному читателю.
Она ещё раз с неудовольствием рассмотрела доспех девушки-воина на обложке. Натрет же все на свете. И комары съедят.
Парой часов спустя, когда все дела были переделаны, а кровать поманила всей плоскостью, картинка ожила, но совсем не так, как хотелось бы нашей героине.
Отхлебнув чая, успевшего остыть, она поверх кошачьих ушей уставилась за окно. Клёны обильно роняли листву, было промозгло, от чая отрываться не хотелось. Всё-таки в бегстве от реальной жизни всегда есть прелесть. Автор так узко прописывает характеры, что героям ничего не остаётся, кроме как скакать сломя голову, крушить врагов, лезть куда не надо. Они не интересуются вопросами удержания котов для вливания в них живительных микстур, пахнущих как три тонны дохлых кроликов. Им не надо обновлять детский гардероб по осени, искать вторые ботинки, совесть, дневник и отстирывать шариковую ручку. У них не ржавеют машины и не кончается еда в холодильнике. Воины убивают, красотки верещат, кони ржут, история движется, ей нет дела до обрыдлой бытовухи, как не будет дела до нее ни одному читателю.
Она ещё раз с неудовольствием рассмотрела доспех девушки-воина на обложке. Натрет же все на свете. И комары съедят.
Парой часов спустя, когда все дела были переделаны, а кровать поманила всей плоскостью, картинка ожила, но совсем не так, как хотелось бы нашей героине.
. Впрочем, в Панеме этот юноша прожил бы ещё меньше, чем в Дозоре.
