Монинг не хотела верить своим глазам. Совершенно не хотела. Но, тем не менее, это было единственным, что ей оставалось. И последняя бутылка, еще содержащая что-то, способное гореть и пригодное к употреблению, сейчас была у нее в копыте. Холодильник опустел. Перерыв все тумбочки и заглянув под все шкафы, кобыла убедилась, что у нее не осталось даже тройного одеколона, керосина и метанола.
С тяжелым вздохом, переходящим в стон, Монинг сделала долгий глоток и отшвырнула пустую бутылку.
— Тем временем, — трагично возвестила она всему миру, — мое бухло закончилось! Мне придется совершить выход в свет! Матерь Селестия, почему оно само не материализуется в моем холодильнике? Почему?!
— Завали хлебало, шизанутая! — рявкнули откуда-то сверху.
— Сам захлопни пасть, грязный культист! — не осталась в долгу Монинг. Сверху замолчали, явно обдумывая оскорбление, которое будет более жестким, чем именование культистом. В Данвиче таких не водилось, но соседи Монинг были людьми с хорошим воображением, если дело касалось ругательств.
Монинг подняла брошенную бутылку, вытряхнула последние капли на язык и задумчиво глотнула. Нет, этого не хватит... Молчание сверху затягивалось. Тяжко вздохнув, Монинг громко подсказала:
— Ну, например, бесформенный отпрыск?..
— Бесформенный отпрыск Нъярлатхотепа! — проорал голос с явной благодарностью. — Если ты, отвратное дитя Йог-Сотота, еще раз будешь орать в одиннадцать утра в законный выходной, я тебя так изгоню!..
А голос был ничего такой, на самом деле...
— Вшивый рыбопоклонник, поросший щупальцами, не надейся, этого больше не повторится! — пообещала Монинг. — В этот раз я закуплюсь основательно, и ни единый любитель потусторонних сучностей не посмеет разделить со мной мои запасы сегодня в восемь вечера!
— В восемь, говоришь? — с сомнением прокричал голос. — Гнусная последовательница ложных богов, я никогда не подумаю над этим!
— Договорились, мерзкий чешуйчатый поклонник Спящего! — взвыла Монинг, довольная донельзя. — Ныне я прощаюсь с тобой, но лишь на время!
— И тебе не хворать, жалкая рабыня бесформенного ужаса! — польщенно отозвался голос.
Отворив дверь, Монинг сбежала по лестнице, не потрудившись запереть жилье на замок (а кому нужно обиталище алкоголика?) и направилась к ближайшей лавке.