Lady from Lannisport
Обитатель
Кхе.. Хке.. Оххх... Кхе...Эххх... Наконец он сумел примоститься на старой, повидавшей на свете так много, гораздо больше чем он сам, табуретке, которая не издала ни звука пока Соломон Шейлокович искал с ней точку соприкосновения, стараясь не сесть мимо. При этом он скрипел за себя и за неё. "Тээээкс...", - старик любовно провёл рукой по краю дубового табурета, он наизусть знал каждую неровность, сидя на нём последние сорок лет, а ещё раньше это был его отец, а до него дед, купивший табурет у французского солдата наполеоновской армии, который невесть как попал в Одессу, утомлённый скитанием по чужбине. Француз, тащивший табурет на плечах из самой Москвы, поведал деду Соломона Шейлоковича о том, что на этом табурете сиживал светлейший князь Потьёмкин из-за чего не хотел сбавлять три целковых. На что сметливый Яков, дед старика Соломона, уж на что был тогда молод,, заявил, что князю и похудеть не мешало бы "ишш сиденье-то трещинами пошло" и три целковых платить не стал, да так и сторговались. Вещь в семье прижилась.
День обещал быть тёплым, Соломон прищурился на солнышко, огляделся, подмигнув по привычке памятнику Ришелье, как одессит одесситу. На какой-то миг старику показалось - Ришелье машет ему рукой, но Соломон лишь крепче уселся на табурете, обхватив его ногами и приступил к починке лакированных штиблет, что с вечера ему оставил франтоватый толстяк.
День обещал быть тёплым, Соломон прищурился на солнышко, огляделся, подмигнув по привычке памятнику Ришелье, как одессит одесситу. На какой-то миг старику показалось - Ришелье машет ему рукой, но Соломон лишь крепче уселся на табурете, обхватив его ногами и приступил к починке лакированных штиблет, что с вечера ему оставил франтоватый толстяк.