Мадам Натали (Игра КА)
Игрок
Натали размышляла, как торжественней ей обставить свой выход. Ей, звезде высшего эшелона, не пристало мешаться с этой шушерой. Надо сразу расставить все точки и показать, кто здесь кто. Эх, надо было брать с собой Николя! Он мог бы сопровождать ее везде, как слуга в восточном гареме. Здесь это было бы к месту. Натали представила, как она гордо восседает на кресле, а Ник в тюрбане и шароварах машет на нее большим опахалом.
Но он изрядно надоел ей еще в LA. Ходит за ней по пятам, как щенок. Но в ее положении не разбрасываются поклонниками, этот вообще похоже единственный остался. Молодой, прыщавый, зацикленный. Идиот, готовый сто раз пересматривать один и тот же фильм с ее участием, где лет 25 тому назад она блеснула своими на тот момент еще не такими щедрыми формами.
Да, тот фильм многое изменил в ее жизни! Да что многое, все…
Это потом уже продюсер и по совместительству первый муж сочинил ей блистательную биографию. Дочь французского аристократа и венгерской баронессы. Ха! Но в душе Натали всегда оставалась той же Нюткой Крачек из Одессы, седьмой и самой младшей дочерью Аарона Крачека, башмачника и вдовца, с утра до позднего вечера сидевшего в своей крошечной мастерской с молоточком в руках.
Младшая, она вечно путалась у всех под ногами, пытаясь сделать все, чтобы хоть кто-то обратил на нее внимание. Но старшим всегда было не до нее. И однажды Нютка решила, что больше не хочет оставаться здесь ни минуты, что лучше сдохнуть, чем до конца жизни проживать один и тот же убогий бесконечный день. Грубые руки сестер, вечно красные глаза отца, тяжелая работа, никак не влияющая на постоянное безденежье, это все не входило в ее планы.
В 13 лет, прихватив с собой колечко с красным камушком сестры Цили и фамильные серебряные часы отца, она пробралась на американский торговый корабль и спустя две недели успешно причалила в порту Нью-Йорка в трюме в обществе крыс, голодная, исхудавшая, но полная надежд на новую счастливую жизнь.
Следующие пять лет своей новой американской жизни, за которые ей пришлось пройти и огонь и воду, Натали не любила вспоминать. Медные трубы ждали ее впереди. Все началось в один солнечный калифорнийский день, когда, наконец, она прикатила в Лос-Анджелес с новым бой-френдом, сыном известного продюсера, молодым и инфантильным прожигателем жизни. Их короткий, но бурный роман не принес ей ничего, кроме самого главного, той роли, после которой ее жизнь изменилась раз и навсегда. Да и роль-то была эпизодическая. Но шесть минут крупного плана в танце одалиски в гареме сделали свое дело. Ее лицо и формы заметили и оценили. И потом пошли одна за одной и коварные соблазнительницы, и брошенные любовницы, и все такое, но не было так страстно желаемой ею роли героини. Ни одной. Это боль жила в душе Натали, отравляя невидимым ядом каждый день ее звездной жизни. Натали чувствовала, что способна на большее. Роли и мужчины, вот ее постоянное разочарование! С первым мужем продюсером и, увы, так бывает, отцом инфантильного бой-френда, новоиспеченная звезда прожила меньше года, до той заметки в газетах, где продюсер взасос целовал новую пышногрудую старлетку. Скандал, развод, мстительно-довольное лицо пасынка-инфантила. Потом был совсем эпизодический брак с непризнанным гением от живописи, алкоголиком и дебоширом, регулярно раскрашивающим синяками свою жену вместо холстов красками. Третий брак случился по безумной любви, когда у Натали напрочь отбило весь здравый смысл, какой и имелся в малом количестве. Танцор-чечеточник был невероятно хорош собой, от его горячих взглядов Натали таяла, как пломбир на солнце, а от его танцев вообще теряла контроль над собой, следя лишь за его сверкающими ботинками на длинных стройных ногах. Но и здесь судьба была с ней жестока, нанеся свой коварный удар. Как-то вернувшись со съемок на два дня раньше запланированного, мечтая сделать сюрприз любимому, Натали обнаружила чечеточника в их супружеской кровати, да не с кем- нибудь, а с разносчиком газет, смуглым молодым мексиканцем, каждый день оставлявшим пачку макулатуры у ворот их особняка. Да еще в самый, так сказать, ответственный момент, когда увиденное было невозможно трактовать как-то по-другому. А потом была длительная депрессия, алкоголь и клиника неврозов. Через год, собрав свое сердце по осколкам и приведя себя в приличный вид, правда набрав при этом с десяток лишних килограммов, Натали вернулась в строй. Но время было безнадежно упущено. Ее нишу заняли новые пышнотелые одалиски. Потом были и еще браки, и еще романы, о которых Натали забывала, как правило, на следующий день после расставания. Роли тоже случались, но, как и браки, все менее яркие, значимые и запоминающиеся.
- Какой типаж! Какая фактура! – сказала Натали своему отражению в зеркале, - Как режиссеры этого не видят! – она повернулась боком.
- И пусть в талии лишний десяток, зато пятый размер и в Африке, э-э-э…и в Бангладеш пятый.
Дорога в эту забытую Богом дыру заняла кучу времени и еще больше сил, вымотав Натали по полной. Хорошенькая же она сюда прибыла! От страшной жары и влажности грим потек, оставляя на лице дорожки от размытых туши, теней и румян. Парик плавал на голове, как тряпка в ведре. Нечего было даже думать, чтобы показаться в таком виде этому гадюшнику единомышленников и конкурентов. Натали незаметно пробралась в свою комнату, первым делом велев набрать себе ванну и распаковать чемоданы. И теперь чистая, благоухающая и с нарисованным заново лицом она с оптимизмом разглядывала себя в зеркале.
Собираясь сюда Натали решила, что во что бы то ни стало получит роль, хоть какую, но получит. Конечно, надо требовать большего, чтобы взять приемлемое. Но ее положение становилось отчаянным. Дом заложен, драгоценности проданы, на счетах одни долги. И как тогда, в те далекие времена ее полуголодного одесского детства, Натали была готова получить желаемое или умереть. Вот сейчас или уже никогда! Она не была трусливой, она была готовой на все…, ну или почти на все.
Но он изрядно надоел ей еще в LA. Ходит за ней по пятам, как щенок. Но в ее положении не разбрасываются поклонниками, этот вообще похоже единственный остался. Молодой, прыщавый, зацикленный. Идиот, готовый сто раз пересматривать один и тот же фильм с ее участием, где лет 25 тому назад она блеснула своими на тот момент еще не такими щедрыми формами.
Да, тот фильм многое изменил в ее жизни! Да что многое, все…
Это потом уже продюсер и по совместительству первый муж сочинил ей блистательную биографию. Дочь французского аристократа и венгерской баронессы. Ха! Но в душе Натали всегда оставалась той же Нюткой Крачек из Одессы, седьмой и самой младшей дочерью Аарона Крачека, башмачника и вдовца, с утра до позднего вечера сидевшего в своей крошечной мастерской с молоточком в руках.
Младшая, она вечно путалась у всех под ногами, пытаясь сделать все, чтобы хоть кто-то обратил на нее внимание. Но старшим всегда было не до нее. И однажды Нютка решила, что больше не хочет оставаться здесь ни минуты, что лучше сдохнуть, чем до конца жизни проживать один и тот же убогий бесконечный день. Грубые руки сестер, вечно красные глаза отца, тяжелая работа, никак не влияющая на постоянное безденежье, это все не входило в ее планы.
В 13 лет, прихватив с собой колечко с красным камушком сестры Цили и фамильные серебряные часы отца, она пробралась на американский торговый корабль и спустя две недели успешно причалила в порту Нью-Йорка в трюме в обществе крыс, голодная, исхудавшая, но полная надежд на новую счастливую жизнь.
Следующие пять лет своей новой американской жизни, за которые ей пришлось пройти и огонь и воду, Натали не любила вспоминать. Медные трубы ждали ее впереди. Все началось в один солнечный калифорнийский день, когда, наконец, она прикатила в Лос-Анджелес с новым бой-френдом, сыном известного продюсера, молодым и инфантильным прожигателем жизни. Их короткий, но бурный роман не принес ей ничего, кроме самого главного, той роли, после которой ее жизнь изменилась раз и навсегда. Да и роль-то была эпизодическая. Но шесть минут крупного плана в танце одалиски в гареме сделали свое дело. Ее лицо и формы заметили и оценили. И потом пошли одна за одной и коварные соблазнительницы, и брошенные любовницы, и все такое, но не было так страстно желаемой ею роли героини. Ни одной. Это боль жила в душе Натали, отравляя невидимым ядом каждый день ее звездной жизни. Натали чувствовала, что способна на большее. Роли и мужчины, вот ее постоянное разочарование! С первым мужем продюсером и, увы, так бывает, отцом инфантильного бой-френда, новоиспеченная звезда прожила меньше года, до той заметки в газетах, где продюсер взасос целовал новую пышногрудую старлетку. Скандал, развод, мстительно-довольное лицо пасынка-инфантила. Потом был совсем эпизодический брак с непризнанным гением от живописи, алкоголиком и дебоширом, регулярно раскрашивающим синяками свою жену вместо холстов красками. Третий брак случился по безумной любви, когда у Натали напрочь отбило весь здравый смысл, какой и имелся в малом количестве. Танцор-чечеточник был невероятно хорош собой, от его горячих взглядов Натали таяла, как пломбир на солнце, а от его танцев вообще теряла контроль над собой, следя лишь за его сверкающими ботинками на длинных стройных ногах. Но и здесь судьба была с ней жестока, нанеся свой коварный удар. Как-то вернувшись со съемок на два дня раньше запланированного, мечтая сделать сюрприз любимому, Натали обнаружила чечеточника в их супружеской кровати, да не с кем- нибудь, а с разносчиком газет, смуглым молодым мексиканцем, каждый день оставлявшим пачку макулатуры у ворот их особняка. Да еще в самый, так сказать, ответственный момент, когда увиденное было невозможно трактовать как-то по-другому. А потом была длительная депрессия, алкоголь и клиника неврозов. Через год, собрав свое сердце по осколкам и приведя себя в приличный вид, правда набрав при этом с десяток лишних килограммов, Натали вернулась в строй. Но время было безнадежно упущено. Ее нишу заняли новые пышнотелые одалиски. Потом были и еще браки, и еще романы, о которых Натали забывала, как правило, на следующий день после расставания. Роли тоже случались, но, как и браки, все менее яркие, значимые и запоминающиеся.
- Какой типаж! Какая фактура! – сказала Натали своему отражению в зеркале, - Как режиссеры этого не видят! – она повернулась боком.
- И пусть в талии лишний десяток, зато пятый размер и в Африке, э-э-э…и в Бангладеш пятый.
Дорога в эту забытую Богом дыру заняла кучу времени и еще больше сил, вымотав Натали по полной. Хорошенькая же она сюда прибыла! От страшной жары и влажности грим потек, оставляя на лице дорожки от размытых туши, теней и румян. Парик плавал на голове, как тряпка в ведре. Нечего было даже думать, чтобы показаться в таком виде этому гадюшнику единомышленников и конкурентов. Натали незаметно пробралась в свою комнату, первым делом велев набрать себе ванну и распаковать чемоданы. И теперь чистая, благоухающая и с нарисованным заново лицом она с оптимизмом разглядывала себя в зеркале.
Собираясь сюда Натали решила, что во что бы то ни стало получит роль, хоть какую, но получит. Конечно, надо требовать большего, чтобы взять приемлемое. Но ее положение становилось отчаянным. Дом заложен, драгоценности проданы, на счетах одни долги. И как тогда, в те далекие времена ее полуголодного одесского детства, Натали была готова получить желаемое или умереть. Вот сейчас или уже никогда! Она не была трусливой, она была готовой на все…, ну или почти на все.
