- А потом они надевают тулуп поверх джинсов и говорят, что в Москве холодно! - донеслось из-за стойки сдавленным полушепотом. В фойе Интуриста не было ни одной живой души по чистой случайнлсти. Женский голос продолжал:
- А еще они пьют водку и едят черную икру столовыми ложками, Маша! - донеслось чуть громче.
Пришлось небрежно качнуть чемоданом, создавая как бы случайный грохот.
- Ой, - донеслось из-за стойки. Потом над ней появилась светлая голова хозяйки голоса. Ниже головы, кстати хорошенькой, позиционировалась грудь, не менее прекрасная, к коей была приложена телефонная трубка.
- Добрый вечер, - сообщила хозяйка чемодана на чистом, как ей казалось, русском, - у меня забронирован номер.
Девушка за стойкой наконец оторвала от сердца заветную трубку, организовала на лице дежурную улыбку и сообщила радушно:
- На чье имя?
- Брегович.
Девушка опустила вниз глаза, роясь в бумагах, и выдала ключ.
- Вы на турнир? - с сомнением в голосе спросила она.
- На турнир, - подтвердила хозяйка чемодана, взяла ключ и направилась к лифту.
Мимо пробежала выдра. Хм. У меня как раз есть вязаные гетры под её размер. По погоде. Может здесь вместо кошек выдры бегают? И бегают выдры, выдры... Наверное я выдрофил, думала она, едучи в лифте между двумя представительного вида интуристами, пытающимися выговорить боршчь и, кажется, стиэрлятть. Действительно в джинсах. Сказать им, что тут нужны турнирная телогрейка и турнирные валенки? Или пусть их?
Выйдя на своём этаже, девушка медленно неторопливо зацокала каблучками к номеру. Не Бет Хармонн единой живы шахматы. Страны соцлагеря того, и сами ого-го.