Ветер принес холод, снег и головокружительный аромат апельсинов.
— Сир, эт что за вонь гнусная? — наморщив нос, спросил очередной рекрут, начищающий сапоги кавалериста. Тот тем временем сидел и со скукой жевал кислолист.
— Я тебе не сир, — буркнул Танни. — На лошадях, к твоему сведению, не только эти шпорозвоны-рыцари ездят. Легкая конница — это лучшие подразделения и основная ударная сила армии Его Величества!
— Какого величества? — удивился паренек.
— А я что, помню, что ли, какое у нас сегодня очередное величество? — Танни фыркнул и сплюнул красным. — Баратеон там, Старк, Болтон-долболтон, лорд, король — кто их упомнит? Главное — как увидишь чудака в короне или богатой одежде с таким лицом, как будто ему с утра в похлебку конь насрал, и кучей жополизов вокруг, вставай на колени или кланяйся пониже. Помнить имя очередного идиота, за которого я воюю, мне без надобности.
По правде говоря, Танни немного лукавил. Еще с утра он почти припоминал, кто нынче король, но густой аромат апельсинового эликсира оказался столь манящим, что старый вояка в конце концов не устоял и то и дело бегал в кусты отхлебнуть из любимой фляжки — пусть не с апельсиновым, но с настоящим виноградным. В результате фляжка опустела наполовину, а Танни был изрядно благодушен и слегка склеротичен.
— Хорошо, сир, — рекрут явно пытался уложить в голове науку о памяти, лордах и королях. — А вонь-то чего?
— Молод ты, — вздохнул кавалерист, пропустив "сира" мимо ушей. — Это не вонь, а очень даже запах. Апельсинами пахнет. Что ж ты, в Дорне не бывал? Ну, молодежь, молодежь...
Здесь Танни тоже привирал. В Дорне он и сам не был, а об апельсинах был наслышан разве что краем уха до того дня, как однажды в кабаке один солдатик, будучи в изрядном подпитии, не вручил ему фрукт и не объяснил, как это едят. Танни тогда и сам был не сказать чтоб трезв, и все, что он запомнил о солдатике — то, что он оказался тезкой кавалериста и напропалую хвастался тем, как славно после холодного Севера съездил на южные берега. Его подарок Танни тогда съел вместе с кожурой, не удержался, и с тех пор грезил апельсинами.
— Апе... син? — рекрут свел глаза к переносице и крепко задумался.
— Он самый. Еще что захочешь спросить — обращайся. Сапоги только дочисти.
Парень потряс головой, оклемался и жалобно спросил:
— Апесин апесином, но откуда воняет-то?
— А я почем знаю? — Танни развел руками. — Может, наше очередное величество сидит там у себя, чешет жопу, апельсины жрет. Чтоб у него... это...
Слиплось.