Глашатай на центральной площади надрывался, не успевая переводить дух, объявляя выступление одного шута за другим.
-Наверное новый король решил выбрать себе шута самого наилучшего, вот и призвал их всех на состязание. - заметил какой-то человек в толпе, судя по виду, писарь.
- А выбирать его будут по умению байки рассказывать. На чью байку народ поведется, тот и станет главным придворным шутом! - добавил его собеседник.
- Ну, первый-то дал маху: назвал простого стражника королем Рутилиусом. Не знает, чай, что не по этикету это, не по правилам. Шутки шутками, но, пока тебя официально шутом не назначили, короля не трожь! Второй назвал какого-то купчишку не местного, захудалого. Его имени-то никто толком не знает. Не смешная шутка какая-то. Третий назвал Томаса нашего Кромвеля Мастером над Законами! Ну и чего тут смешного? Плох тот Кромвель, который не мечтает стать Мастером над Законами!
А четвертый щут так и вовсе о пряностях заморских что-то врал.
- Но удивляет меня, что те, над кем шутят, даже не пытаются толком ответить шутам, а смущенно посмеиваются вполголоса. - задумчиво ответил писец. - А может, и правильно: шуты ведь они такие - ты им слово, они тебе десять, да острых и ругательных. Глядишь, слово за слово, так и до плахи доведут.
Лео поискал в толпе Кромвеля. Можно, конечно, и не обращать внимания на всякое шутовство, но лучше спросить у него самого, неужели он допустит, чтобы о нем всякие шуты болтали?
).
