За Арлисиньей Валентиновной приударял неженатый сосед, поэтому после субботнего вечера отправляться в воскресную школу было особенно тяжело, но "Дети, это главное, дети - наше все!" звучало у нее в голове, пока она бросая взгляд на часы бежала по туннелю к общеобразовательному помещению №4 на ходу крася губы гигиенической помадой.
- Достали учебники! - громко крикнула она, распахивая двери, - Вернее тьфу, гербарии, раз воскресенье. Вернее, изображение гербариев!
За неимением листьев бедные дети в сложившейся ситуации были вынуждены лишь представлять себе осеннюю листву, дотрагиваться до рисунков пальцами, в надежде, что когда-нибудь увидят ее, сделают себе букет, поставят в вазу, наклеят. За большие деньги сталкеры с поверхности порой приносили кому-то листик или два - в большинстве своем тем, кто был со связями, но это было редко.
- Ломов! Не сутулься! - сказала Арлисинья и налила себе грибного чая.
- Молодец, Вювента. Бросила дурное и взялась за ум.
- Мирка! Зеваем и прикрываем рот рукой.
Арлисинья Валентиновна нагнулась и сказала полушепотом.
- Полина. Маме своей передай, что хочу к ней записаться в парикмахерскую.
Мама Полины работала в парикмахерской и была на передовой женского фронта, отстаивающего права даже в метре быть всем красивыми.
Внезапно раздался стук в дверь.
- Заходите, девочка. Садитесь, где свободно, но только не рядом с Ломовым.